Коментарии к статьям

Комментарий Арифa Юнусовa к статье Сюзанны Барсегян “Восприятие “образа врага” в Армении”

Рецензируемая статья посвящена очень важной и актуальной теме – восприятию “образа врага” в Армении. Автор справедливо указывает, что “образ врага” всегда возникал и использовался с древнейших времен в ходе конфликтов, а также во время кризисов. Это – универсальный политический инструмент, позволяющий объединять в такие времена народ/нацию и в то же время имеющий и негативные последствия. Правда, автор несколько путает следствие с причиной, так как не “образы врага” или негативные национальные стереотипы рождают конфликты, а наоборот - ситуация конфликта и кризиса рождают почву для возникновения, становления и развития “образа врага”.

Далее автор дала достаточно интересную картину того, как в современной Армении и по какой причине возникли главные “образы врага” в лице Турции и Азербайджана и какое отличие имеется в восприятии  армянами этих двух основных своих врагов. Если Турция воспринимается армянами с позиции жертвы, то Азербайджан – с позиции победителя. Очень точно указано главное зло от такого “образа врага”, когда враги лишаются “человеческих признаков” и превращаются “в абсолютное зло”. И  “враждебными считаются страна, лидер, народ, идеи, политическая система, культура, цивилизационная принадлежность, история, религия и т.д.”.

В то же время автор статьи о “Восприятии “образа врага” в Армении” не заметила, что сама стала писать, как жертва этого “образа врага”. Ведь пропаганда “образа врага” предполагает неизбежное рождение антитезы “мы-они”, “свои-чужие”, “жертвы-палачи” и т.д. И автор, сама того не ведая, стала писать именно с позиций этой антитезы. Для нее, как представителя армянского народа, абсолютно естественно, что соотечественники воспринимают победу над Азербайджаном, как восстановление справедливости : “мы (то есть армяне и автор – А.Ю.) считаем, что установили справедливость”, а вот “наше восприятие Турции – с позиции жертвы” и здесь уже автор, как и все армянское общество “требует восстановления справедливости”. Даже не пытаясь отделить себя от своего народа и попытаться понять другую сторону конфликта.

Дальше – больше. Автор пишет, что “образ врага в лице Азербайджана и Турции является меньше надуманным или мифологизированным”, ибо связан с “реальной угрозой” Армении и армянскому народу. Тут же возникает закономерный вопрос автору: а разве армяне не являются такой же угрозой для азербайджанского народа? Разве армяне не совершали этническую чистку азербайджанцев и не депортировали их из Армении в 1988-1990 годах? Разве в карабахском конфликте армяне не убивали мирных азербайджанцев? Разве не было Ходжалы, наконец? Но автор явно не задумывается над этим, ибо в соответствие с законами конфликта и созданием “образа врага” важна “своя боль” и “свои страхи”. А вот то, что такие же страхи и опасения могут быть у другой стороны конфликта, не исследуется. И потому для автора вполне закономерно и не вызывает сомнений то, что армянскому “обществу чрезвычайно трудно преодолеть стереотип турка как палача”. Ведь, как выше автор сама верно заметила, “образ врага” требует превратить его в “абсолютное зло”. А свой народ должен быть только в образе жертвы этих палачей.

Опять-таки, в точном соответствии с моделью поведения жертвы созданного конфликтом “образа врага”, автор пытается выдать желаемое за действительность: “В Армении, несмотря на наличие националистического дискурса, нет дискурса ненависти к врагу и крайней агрессивности”. И далее уверяет, что “в Армении в детской литературе или учебниках нет пропаганды ксенофобии, оскорбительных эпитетов в адрес азербайджанца или турка. В СМИ ,также, несмотря на наличие националистического дискурса, в систематической форме отсутствуют экстремальные проявления и лексикон”. А ведь уже есть много публикаций армянских авторов на эту тему, в которых приведены конкретные примеры противоречащие тому, в чем автор пытается нас заверить (1). Как говорят сами армянские учащиеся, "если бы я сформировала мнение о турках только на основе школьной информации, я бы думала, что они варвары, животные, монстры”. Не меньше негативных эпитетов и в отношении Азербайджана, который “описан в учебниках как новая, созданная на основе кочевых племен страна” (2).

Проведены даже социальные эксперименты на улицах Баку и Еревана, чтобы определить степень “образа врага”. И в них в точном соответствие с законами конфликта реакция армян такая же, как и у азербайджанцев (3).

И уж совсем неловко становится за автора, когда она наивно пытается убедить, что “в Армении риторика войны у всех (!!! – А.Ю.) политических лидеров и сил не была экстремистской”. Достаточно привести один пример: выступая в 2003 г. на заседании Парламентской ассамблеи Совета Европы тогдашний президент Армении Роберт Кочарян во всеуслышание заявил – “азербайджанцы и армяне – генетически несовместимые народы”. Это заявление было расценено не просто как экстремистское, а расистское и вызвало жесткий ответ у многих европейцев, в том числе сопредседателей Минской группы. А сколько подобных заявлений сделали другие армянские министры, политики и лидеры тех или иных партий и организаций! Вряд ли автор не знает о таких заявлениях. Просто срабатывает психология человека, ставшего жертвой “образа врага” и который потому не видит ничего предосудительного в заявлениях “своих”, зато может легко найти иголку в стоге сена у “врагов”. Вот если б не Роберт Кочарян сделал это печально известное заявление, а Ильхам Алиев или кто-то из азербайджанских политиков, тогда никаких проблем не было у автора. Тогда она бы заметила экстремизм. А как заметить у “своего”?

И уж совсем наивны и забавны заверения, что в “постреволюционной Армении появились новые акценты в дискурсе мира, новое правительство больше стало говорить о готовности к миру и важности мира”! Словно не было агрессивных заявлений министра обороны Армении и премьера о захвате новых территорий у Азербайджана. А в ходе недавнего визита в Карабах премьер Никол Пашинян не заявил, что это – территория Армении, что было расценено как агрессивные заявления, которые только разжигают милитаризм у противной стороны (4).
Таким образом, рецензируемая статья свидетельствует, как сложно даже экспертам избежать влияния пропаганды и стереотипов.


1. См.: Глоссарий языка вражды в СМИ Азербайджана и Армении. - https://ypc.am/upload/GLOSSARY_rus.pdf; Армяно-азербайджанские взаимоотношения в медиа Армении и Азербайджана. - https://ypc.am/upload/ArmAzMonit0809_rus.pdf; Филип Гамагелян и Сергей Румянцев. Армения и Азербайджан: конфликт в Нагорном Карабахе и новая интерпретация нарративов в учебниках истории. – Сборник «Мифы и конфликты на Южном Кавказе». Том 1. Под ред. О.Карпенко и Дж. Джавахишвили. - International Alert, 2013, с. 177-183 и др. 
2. Кристина Солоян. Линия фронта начинается в учебниках. - https://www.opendemocracy.net/ru/linia-fronta-nachinaetsya-uchebnikach-k...
3. Армянин в Баку vs Азербайджанец в Ереване. Социальный эксперимент. – https://www.youtube.com/watch?v=QkA6twUVu48; Армяне про азербайджанцев и азербайджанцы про армян. - https://www.youtube.com/watch?v=PAt9HPzSKBA

4. См Громкие «военные» заявления от армянского премьера и министра обороны. - https://jam-news.net/громкие-военные-заявления-от-армян/?lang=ru; Пашинян поддерживает тезис «новая война – новые территории». - https://regnum.ru/news/polit/2603820.html; Пашинян: Арцах — это Армения, и все! Заявление премьера республики ставит под сомнение надежды на урегулирование и внутриполитический консенсус по Карабаху. Чем ответит Баку? - http://www.rosbalt.ru/world/2019/08/08/1796164.html


Комментарий Сюзанны Барсегянк статье Арифa Юнусовa “Стереотипы и “образ врага“ в Азербайджане“

В своей статье А. Юнусов тщательно проанализировал историю и факторы формирования “образа врага“ в Азербайджане. Автор статьи довольно объективно и содержательно представляет процесс воссоздания истории Азербайджана, важные исторические события и в этом контексте суть пропаганды “образа врага“ своей страны. Он справедливо замечает мифологизированность “образа врага“ в представлениях обществ двух стран. Однако А. Юнусов скорее говорит о полярности этих образов, не упоминая об основных особенностях, отличающих процесс формирования “образa врага“ в Азербайджане.

Антиармянская пропаганда и армянофобия представляется как важнейший фактор сплочения и национального единства - подражая “армянскому прототипу“. 

В то же время армянский пример представлен как основанный исключительно на горе, трауре, чувстве жертвы. Однако эксперт не рассматривает другие сущностные факторы - историю, культуру, ценности, этнокультурную идентичность, особенности национального государства и т.д. К примеру, в статье не обсуждаются особенности политического режима и формирования общественного мнения в Азербайджане. Ведь известно, что феномен “образа врага“ наиболее ярко проявляется и управляет сознанием общества в государствах с авторитарно-тоталитарным политическим режимом и пропагандой и является главным инструментом идеологического влияния.
В этой связи мы видим четкую разницу между Арменией и Азербайджаном. В отличие от представляющейся гомогенной азербайджанской пропаганды, в Армении есть плюрализм мнений. В армянском и азербайджанском обществах асимметричность представления и пропаганды “образа врага“ проявляется в политической риторике, в СМИ, соцсетях, образовательных программах, науке, искусстве и др. Приведенный в статье А. Юнусова пример Рамиля Сафарова противоречит его мнению о том, что в обеих странах ведется схожая пропаганда “образа врага“. В Армении человека, которому приписываются бесчеловечные или жестокие поступки, не героизируют на общественном или государственном уровне. Еще одна отличительная особенность - общественное мнение путей решения карабахского конфликта: если в Азербайджане стабильно растет число сторонников военного решения конфликта (как указывает автор), то в Армении общество видит решение конфликта путем мирных переговоров (даже после апрельской войны 2016г.) (1).

А. Юнусов так же проводит параллели между антитурецкой армянской пропагандой и антиармянской пропагандой в Азербайджане. Как справедливо анализирует автор, азербайджанская элита самыми разнообразными способами использует Нагорно-Карабахский конфликт как инструмент в целях национального единения и формирования азербайджанской национальной идентичности и пытается воссоздать армянскую модель исторической памяти. Но нам в этом видится несовпадение фактов для  корреляции этих процессов. В статье так же встречаются, мягко говоря, неоднозначные интерпретации геноцида (термин геноцид имеет четкое юридическое определение). Память о Геноциде армян и образ врага-турка не сформированы специально для имиджа жертвы и национального единства. Это не результат пропаганды, а устная история, социальная память народа, что передается из поколения к поколению, это часть этнической идентичности.

В заключении, хочется выразить надежду на то, что в будущем общества Армении и Азербайджана будут настолько демократичными и открытыми, чтобы можно было откровенно говорить о реальных процессах и дискурсах в своих странах.


CaucasusBarometer, Public Perceptions on Political, Social, and Economic Issues in the South Caucasus Countries, CRRC-Armenia, 2017 (https://www.crrc.am/wp-content/themes/crrc/barometer_files/presentations...).

Видео

30 January, 2014
Сразу после новогодних праздников граждан Армении ввергли в шок декабрьские счета за газ и электроэнергию.

Избранные интервью

Бюллетени

Онлайн конференция - Россия и Карабахский конфликт
Вероятность и риски возобновления войны в зоне Карабахского конфликта - 2018
Дискурс мира и войны в армянском и азербайджанском обществах -2018

Pages

Work by AGNIAN

All rights reserved. © 2018 Public Dialogues